Олифант Олифант - Секреты крылатых слов и выражений[СИ]
— Дело у меня вот какое, — продолжает рыжеватый. — Выпала, дружок, тебе счастливая карта. Служу я в архисекретном ведомстве, о котором, и знать никому не следует. Ищем мы по всей Империи достойных людей и государственным подарком награждаем. Ты, как, считаешь себя достойным?
— Считаю, — голос у Степана от волнения осип.
— Тогда, — господин встал, приосанился. — Позволь одарить тебя Рублём. Да не простым, а Неразменным! Сколько им не расплачивайся, он опять к тебе в карман вернётся.
Вложил Степану в ладонь монету, да и был таков.
Битый час сидел рабочий в трактире, Рубль разглядывал. И так крутил, и этак. Достал ножик, поцарапал для интереса. Правильная деньга, не фальшивая. Крикнул «человека», потребовал пива на вынос, закуски и тотчас расплатился. Половой Рубль ловко принял, принёс заказ и сдачу серебром отсыпал. Вышел Степан на улицу, сунул руку в карман, а Неразменный Рубль — вот он! И царапинка от ножичка посверкивает.
Весь следующий день гулял счастливец! На завод не пошёл. Картуз купил с лаковым козырьком, пиджак новый, сапоги яловые, рубаху с вышитым воротом. А уж снеди всякой набрал, и не сосчитаешь. А, вечером, глядь, друзья его закадычные шагают.
Развернул их Стёпа и прямиком в трактир. Да не в «общую», а в отдельный кабинет привёл. Метнул «человеку» Рубль, мол, расстарайся, любезный, самого свежего. И, как пошла гульба у ребятишек, только держись. Половой с улыбкой взад–вперёд летает. Гармонист залётный «Ванюшу пастушка» жарит. Барышни, само собой, появились, хохочут заливисто.
— Шампанского хочу! — барствует Степан.
— Расплатиться не желаете-с, — шепчет половой в ухо.
Сунул наш гуляка руку в карман. Пусто! Нет Рубля. Вмиг протрезвел Стёпа. Всего себя обшарил–ощупал, ничего нет.
— Караул, — шепчет. — Обокрали.
Тут не до шуток. Половой за хозяином сбегал, тот работников кликнул. Схватили, подлецы, Стёпу за вихры и давай его взашей гнать. Но, не тут–то было. Заводские друг друга в обиду не дают. Выкатились на улицу, от трактирщиков только клочки полетели. Городовой на свою голову засвистел, так и ему бока намяли. Полицейские набежали, но и к нашим подкрепление прибыло.
— Поднимайся, Пресня, наших бьют!..
Неделю Стёпа дома отлёживался, да одёжку в сотый раз перетряхивал. И не было ему дело, что за окном выстрелы громыхают, казаки скачут, да бомбы рвутся. На восьмой день пришли за ним жандармы, свели в Бутырку, а оттуда прямиком в Тобольский край спровадили.
А в восемнадцатом году всем арестантам амнистия вышла. Вернулся Стёпа в Москву, идёт домой, глаза таращит. Повсюду солдаты с красными бантами, матросы в пулемётных лентах, девки в кожаных тужурках. Вдруг, видит, идут навстречу люди, хором поют, а в руках у них флаги, да портреты. Присмотрелся Степан, а с портретов на него старый знакомец хитро щурится. Обмяк бедняга, к забору притулился.
— Кто это? — спросил у проходящего мимо матроса.
— Эх, ты, деревня, — поправил маузер тот. — То ж, товарищ Ленин.
— Хренин? — переспросил Степан.
— Ленин, дурья башка, — посуровел матрос. — Ты, браток, с такими словами не шути, вмиг за жабры подвесим.
Вспомнил горемыка свою встречу с господином, Рубль Неразменный, трактир, драку, жандармов, каторгу.
— Хочу, — говорит, — этого Ленина увидеть.
— Эка хватил, — присвистнул морячок. — Знаешь, сколько к нему народу прётся? Со всей матушки, язви её, Рассеи. А, что за дело у тебя к нему?
— Давал мне Ленин в пятом году одну вещь, — осторожничает Степан. — Такая, понимаешь, штука, что всю жизнь твою меняет. Сам чёрт тебе не брат становится.
— Что же, — матрос приосанился, бушлат одёрнул, — такая вещица и у меня имеется.
— Врёшь, — растерялся Стёпа.
— Смотри, браток, — и из кармана бумагу достаёт. — Мандат называется. Давай–ка, земляк, к нам, в ЧК. Выправим и тебе такой.
— Да, нет, — воротит нос наш герой. — Мне бы Рубль.
— Какой, рубль? — горячо дышит ему в лицо моряк. — С мандатом у тебя и харч, и золотишко, и марафет. А деньги эти паршивые, вообще скоро декретом отменят.
Глянул Степан на портрет Ленина, потом на матроса.
Эх, была не была, — махнул рукой. — Не на завод же опять идти.
Обнял нового друга за плечи и зашагал с ним.
«Как просты, как понятны, как близки эти мысли всякому честному рабочему…»
В. И. Ленин. МАЕВКА РЕВОЛЮЦИОННОГО ПРОЛЕТАРИАТА.
НЕ СОЛОНО ХЛЕБАВШИ
Русская кухня это не только каши и щи, а, в первую очередь, соленья. С чего начинается застолье? Разумеется, с «разгонной», которая, будучи неправильно закушенной, способна испортить и обед, и настроение.
Как можно обойтись без квашеной капусты! Мелко порубленная, с розовыми нитями моркови, политая подсолнечным маслом и обложенная кольцами репчатого лука, она так и манит. Возьми щепотью, вытащи из миски, открой рот и положи на язык. Хрустишь капусткой, крутишь головой, — Ах, хороша.
А солёные огурцы? Крохотные, пупырчатые с блестящими боками, цветом напоминающие раков. Надеваешь его на вилку, стряхиваешь прилипшую корзиночку укропа и, прежде чем укусить, мгновение любуешься. Или, возьмём большой, зрелый огурец с крупными белыми семенами. Нарежь его прозрачными кругляшками, положи на ломоть ржаного и покрой сверху ледяным розоватым ломтиком сала.
Грибы… Часами можно рассказывать об их божественном вкусе. Простецкий груздь с чуть заметной горчинкой и краюхой хлеба украсит и крестьянский стол, и царскую трапезу. Что уж говорить о скользящих по тарелке боровичках, о веселящих сердце опятах, о солидных валуях, бесхитростных сыроежках и рыжиках.
Без соли и стол кривой!
И на всё это великолепие в 1648 году решил замахнуться боярин Борис Морозов. Поднял, собачий сын, цену с пяти копеек за пуд до двух гривен. Спасибо московскому люду, не потерпели. С копьями, да факелами ворвались в Кремль. Морозов еле успел ноги унести. Спас его царь Алексей Михайлович от гнева народного. Сгинул аспид, не солоно хлебавши, в Белозерском монастыре. Правь, казни, милуй, воруй, но на святое руку не моги поднимать.
НЕТ ПРОРОКА В СВОЁМ ОТЕЧЕСТВЕ.
«… истинно говорю вам: никакой пророк не принимается в своем отечестве». Евангелие от Луки, гл.4
Зададимся вопросом, чем иноземный пророк лучше отечественного? Почему верят и слушают чужого, а не своего?
Спросят люди пророков, — Что нас в будущем ожидает?
— Жизнь будет непроста, но вера в счастливое завтра, упорный труд и любовь помогут перенести все тяготы, — туманно ответит НАШ.
— Всё будет настолько плохо, что советую всем сразу повеситься, — отчеканит ЧУЖОЙ.
— В чём же причина наших бедствий? — пригорюнятся люди.
— Великому народу и великие испытания, дабы выйти из них очищенными, — вздохнёт НАШ.
— Потому, что вы уроды и негодяи, — пожмёт плечами ЧУЖОЙ.
(На самом деле, говорят они одно и то же. Только НАШЕМУ здесь ещё жить).
После таких предсказаний, иноземного пророка проводят до границы, сунут кошель золота и намекнут, что дальнейшие его визиты нежелательны. Своему же, посоветуют позорче заглядывать в будущее, а не отделываться туманными фразами.
И вздохнут, — Нет пророка в своём отечестве…
НИ БЕЛЬМЕСА НЕ СМЫСЛИТЬ
Жизнь на Руси в XIII была отнюдь не пасторальная. Рязанцы грабят–режут Суздальцев, те, в свою очередь, осаждают Ростовчан, которые только что вернулись из набега на Торжок. Зато, на востоке, в Золотой Орде, тишь, да гладь. Там брат за брата и друг за друга, без чинов и религиозной принадлежности. Живёшь, правда, в чистом поле, пьёшь кобылье молоко, попа седлом натёрта, но, в то же время, никого не побаиваешься. Законы строги, но разумны. Смерть положена лишь за измену, убийство, блуд, кражу, грабёж, скупку краденого, чародейство и троекратное невозвращение долга — то же самое, что и на Руси.
Сожгут Москвичи дом у Рязанца раз, другой, третий, тот плюнет, постелет соломки на телегу и в Орду.
— Принимайте люди добрые в своё войско.
Посмотрят татары на мужика. Плечи широченные, руки длинные, зубы острые.
— Хорошо, — скажут. — Только, не обессудь, нам не всякий в воины годится. Пройди пять испытаний и становись нашим братом. Первым делом проскачи сквозь табун и сосчитай лошадей. Во–вторых, метни копьё на сто локтей. В-третьих, из лука на всём скаку в сокола попади. В-четвёртых, проведи три дня в седле. В пятых, попробуй побороть нашего богатыря Кучлука. Выполняешь одно задание, получаешь стальной браслет на руку — «бельмес». Соберёшь пять «бельмесов», станешь нашим братом.
Почешет мужик в затылке. Копьё метнуть, невелика мудрость. Да и кривоногого Кучлука в землю вбить несложно, а, вот, остальное…
— Может быть, — спросит с надеждой, — я при кухне или в обозе сгожусь?
![Олифант Олифант - Бухта Бо[СИ]](/uploads/posts/books/227760/227760.jpg)
